Я - истребитель. Я — истребляю - Страница 29

Забавно, вчера меня встречал один Иволгин… Показывали как они ко мне относятся? Судя по вчерашним лекциям и по тому что меня сегодня пришли встречать ВСЕ инструкторы, кроме дежурного, то думаю я изрядно поднялся в их глазах. Приятно черт возьми.

Чай мне понятное дело нормально попить не дали. Пользуясь случаем инструктора по младше званием — капитаны — засыпали меня вопросами. Спокойно отвечая на их вопросы я приводил примеры из своей или чужой практики, подробно объясняя как ошибки, так и мастерство. Нравились они мне. Настоящие фанатики своего дела. Трудно не заметить в этих парнях с ранней сединой и ожогами на лицах и руках таких людей.

— Товарищ капитан говорят вы поете? Может?… — замявшись спросил невысокий майор с ожогом на левой кисти.

— Я бы с радостью, да вот буквально позавчера врезал пару раз одной твари левой рукой, так теперь и рука и бок не в порядке. Мой врач категорически запретила две недели заниматься вокалом.

— Жаль. Один летчик привез неплохую гитару. Говорит трофей, — грустно сказал майор.

— Знаете… Один раз можно. Давайте сюда вашу гитару.

В мгновение ока у меня в руках оказалась черная «бардовская» гитара. Сделав несколько аккордов, я негромко спросил притихших командиров:

— Кто-нибудь из вас воевал в Испании?

Оказалось, были и такие. Шестеро из присутствующих посетили небо Испании, привезя не только награды, но и память.

— Тогда это песня для вас. Скажу сразу накидал я ее за пару часов, так что на нестыковки не обращайте внимание, потом подравняю. Хорошо? Тогда начинаем. Название пока: «Лаптежник».

Я бегу по выжженной земле,
Шлемофон поправив на ходу.
«Юнкерс» мой стрелою быстрой на распластанном крыле
С ревом набирает высоту.

Вижу голубеющую даль,
Нарушать такую просто жаль.
Жаль, что ты ее не видишь, путь мой труден и далек
«Юнкерс» мой несется на восток…

Делаю я левый поворот,
Я теперь палач, а не пилот.
Нагибаюсь над прицелом, и снаряды мчатся к цели
Делаю еще один заход.

Вижу в небе трассеров черту,
«Юнкерс» мой теряет высоту.
Парашют — мое спасенье, и на стропах натяженья
Сердце в пятки — в штопор я иду.

Только приземлился — в тот же миг,
Из кустов раздался дикий крик.
Смуглолицые испанцы верещат в кустах, как зайцы
Я упал на землю и затих…

«Кто же тот пилот, что меня сбил?» —
Одного испанца я спросил.
Отвечал тот длинноносый, что командовал допросом:
«Сбил тебя наш летчик Ла Кеев*»

Это вы, камрады, врете зря,
В шлемофоне четко слышал я:
«Коля, жми, а я накрою!» «Ваня, бей, а я прикрою!»
Русский ас Иван подбил меня…

Где-то там вдали родной Берлин,
Дома ждут меня отец и мать.
«Юнкерс» мой взорвался быстро в небе голубом и чистом
Мне теперь вас больше не видать…

Несмотря на мелкие нестыковки, летчикам песня понравилась. Получив несколько легких дружественных хлопков — о ранах помнили — все дружно решили выпить за новую песню. Чай, конечно. В период жестких тренировок в Центре был сухой закон.

Через полчаса мы направились в зал. Судя по знаку, что подал вошедший дежурный генералу, курсанты уже собрались и ждали нас. Как и в прошлый раз, встреча с лекциями прошла с полным аншлагом. Мы повторили все, про что говорили и обсуждали вчера, обсудили виденный тренировочный бой. Я легко указал на ошибки и подсказал к кому обратиться из присутствующих курсантов за советом. Кивнув на сидящих в третьем ряду капитана Горелика и его ведомого. На сегодня я закончил лекцией о боевом применении штурмовиков. Добавив в конце:

— По моему мнению, ваш Центр должен изучать методику применения не только истребительной авиации, но и штурмовой, бомбардировочной. Те же экипажи штурмовиков Ил-2 и бомбардировщиков Пе-2 могут набраться опыта во взаимодействии с истребителями, и научиться ходить в сопровождении. Например, вывести с фронта полк на пополнение людьми и техникой. Направить их сюда, в Центр, и не только получить возможность для тренировки экипажей, но и подготовить этот полк к будущим боям по новой методике. Это относится ко всем видам авиации. Думаю, через год опыт подготовки частей к боям Центру будет не занимать. Но это мое личное мнение, как решит начальство, увидим.

После привычного банкета я все-таки встретился со своими однополчанами. Крепко обнявшись — я не подал вида, что мне больно — и прошли в кабинет одного из замов Иволгина, который легко уступил нам его на время.

— Ну, рассказывайте. Как ребята? Что в полку? — немедленно засыпал я вопросами парней.

Немного смущенно поглядев друг на друга, они отодвинули стулья от «Т»-образного стола, и стали обстоятельно рассказывать. Их смущение я выяснил довольно быстро.

Марина. Легко хлопнув по столешнице стола, от чего парни вздрогнули, и сказал:

— Парни, я все знаю. Мне еще две недели назад Никифоров сообщил, что она встречается с новым командиром полка. Потом уж и она сама письмо прислала. Так что я в курсе, расслабьтесь.

Горелик посмотрел на сержанта и слегка хмуро ответил:

— Все равно как-то не хорошо. Ты в госпитале, а она почти сразу к майору в постель…

— Олег, перестань. Я не удивлюсь если вы объявили ей вендетту… Что правду объявили?.. Игорь, вендетта — значит месть на итальянском.

— Но все равно это не хорошо…, — начал было Олег Горелик, но я перебил его.